Кардиологи и китайские грабители

I

Кардиологами становятся очень своеобразные люди. И не всегда в хорошем смысле.

Наверное, вы пару раз натыкались на истории вроде «кардиолог подделал результаты обследования и провёл опасную необязательную операцию, чтобы получить больше денег». Однако наверняка вы не представляете, насколько частое это явление. Кардиолог из Мэриленда ради денег провёл более 500 опасных необязательных операций. Другой кардиолог из Мэриленда, никак не связанный с первым, провёл ещё 25. Калифорнийский кардиолог осуществил ещё «несколько сотен» опасных необязательных операций и был задержан ФБР. Кардиолог из Филадельфии — аналогично. Кардиолог из Северной Каролины — аналогично. 11 кардиологов из Кентукки — аналогично. Кстати, всего в нескольких милях от моего собственного госпиталя, мичиганский кардиолог тем же способом заработал 4 миллиона долларов. И так далее, и так далее, и так далее.

И речь не только о том, что множество кардиологов совершают опасные необязательные операции ради быстрых денег. И даже не только о мошенничестве с страховками в кардиологии, откатах в кардиологии или заговорах кардиологов по фальсификации данных. Это всё можно было бы списать на то, что кардиология как область деятельности создаёт соответствующие стимулы. Речь о том, что кардиологами становятся очень своеобразные люди.

Возьмём сексуальные домогательства. Глава Йельского департамента кардиологии уволен за сексуальное домогательство, сопровождавшееся «безудержными издевательствами». Стенфордский кардиолог обвинён в сексуальных домогательствах к студенткам. Балтиморский кардиолог признан виновным в сексуальном домогательстве. Кардиолог из Лос-Анджелеса оштрафован на 200 тысяч долларов за приставания к медперсоналу. Три разных пенсильванских кардиолога сексуально домогались одной и той же женщины. Аризонского кардиолога подозревают в 19(!) не связанных друг с другом случаях сексуального насилия. Один из «ведущих мировых кардиологов» уволен за пересылку фотографий своих гениталий подруге. Нью-Йоркский кардиолог заимел себе проблем, отказавшись оплатить счёт в стрипклубе на 135 тысяч долларов. Манхэттенский кардиолог фотографировал голых пациентов и использовал фотографии для домогательств к сотрудницам. Нью-Йоркский кардиолог тайно установил скрытую камеру в ванной комнате. Просто чтобы разбавить список: кардиолога из Флориды ложно обвинили в сексуальных домогательствах в результате длительной вражды с другим кардиологом.

Ну да, вы можете возразить, что если рассматривать высокостатусных мужчин, руководящих множеством подчинённых, то сексуальные домогательства будут угнетающе частым явлением просто в результате влияния среды. Однако вот вам кардиолог из Техаса, признавший себя виновным в домогательстве к детям. Калифорнийский кардиолог, убивший двухлетнего ребёнка. Автор одного из лучших учебников по кардиологии арестован по обвинениям, которые Википедия описывает как «связанные с детской порнографией и кокаином».

Это становится странным. Слышали про австралийского кардиолога, которого хотят выдать в Уганду, где он обвинён в «терроризме, грабежах с отягчающими обстоятельствами и убийстве семерых человек»? Что насчёт кардиолога из Лонг-Айленда, который заказал наёмному убийце кардиолога-соперника, а ещё зачем-то искал «достаточно взрывчатки, чтобы взорвать здание»?

Как я уже сказал, это очень своеобразные люди.

II

С учётом недавних обсуждений здесь искажений в СМИ, я бы хотел напомнить про описанное Алиссой Вэнс «Искажение китайского грабителя»:

…когда общая проблема используется для нападок на конкретного человека или группу, несмотря на то, что у других групп эта проблема выражена в той же (или даже большей) степени.

К примеру, если вы не любите китайцев, вы можете найти историю о том, как китаец кого-то ограбил, и заявить, что существует большая социальная проблема в виде китайцев, становящихся грабителями.

Сначала эта идея мне не показалась слишком уж интересной. Проблема выглядит как уже хорошо знакомое навешивание стереотипов — то, о чём мы довольно часто думаем, и что аккуратно напоминаем себе избегать.

Однако когда я перечитал пост, я подумал, что этот аргумент более сложный. Китайцев больше миллиарда. Если один из тысячи - грабитель, то вы можете предъявить сомневающимся миллион примеров китайцев-грабителей. Многие люди думают о навешивании стереотипов как: «Вот один пример, где аутгруппа сделала что-то плохое», а потом вы возражаете: «Но мы не можем делать обобщения про целую группу всего по одному примеру!» Менее очевидно, что возможна ситуация, когда вы приведёте миллион примеров ложного стереотипа, и он всё ещё останется ложным стереотипом. Вы можете четыре месяца подряд по двенадцать часов в день заниматься исключительно приведением примеров китайцев-грабителей, по одному преступлению в десять секунд – и это всё ещё не будет значить ничего.

Если мы действительно обеспокоены искажениями в СМИ, мы должны считать «Искажение китайского грабителя» одним из их сильнейших орудий. Людей очень много — только лишь в Америке их 300 миллионов. Не важно, какую позицию СМИ хочет занять – характерные примеров будут исчисляться сотнями. Не важно, насколько редко встречается явление, возможность освещать подтверждения не иссякнет.

Эта тема недавно освещалась в контексте «войны с полицией». AEI пишет:

Идёт ли в Америке сегодня «война с полицией?» Большая часть американцев думают, что да, и легко понять почему, если принять во внимание то, как СМИ освещают эту тему. Поиск в Google news выдаёт 32000 результатов по фразе «война с копами» и ещё 12100 по «война с полицией», с сенсационными заголовками вроде «Война с копами в Америке разгорается» и «Брэтон предупреждает о тяжёлых временах впереди из-за войны с копами». Недавний опрос «Rasmussen» выявил, что 58% преимущественно американских респондентов ответили «Да» на вопрос «Идёт ли в Америке сегодня война с полицией», а не согласились только 27%. Но данные по перестрелкам с полицией за последнюю неделю в Америке, собранные The Guardian рассказывают совсем другое — безопасность полицейских растёт.

Согласно данным, предоставленным «Мемориальной страницей погибших полицейских» по годовому числу неслучайных связанных с огнестрельным оружием потерь в полиции, текущий 2015 год станет самым безопасным годом для охранителей порядка в США со времён 1887 (с исключением чуть более безопасного 2013), более 125 лет назад. Если учесть поправку на рост населения, то 2013 и 2015 станут самыми безопасными годами для полиции за всю историю США, сравнивая по годовому числу вызванных огнестрельным оружием потерь в полиции на миллион человек.

Если это удобно с политической точки зрения, легко убедить американцев в том, что идёт война с полицией. Достаточно лучше освещать существующие убийства полицейских. Поскольку Америка — большая страна с очень многочисленной полицией, даже низкая априорная вероятность быть убитым обеспечит множество сенсационных историй об убитых полицейских. По моим подсчётам, если полицейских убивают с той же частотой, что и всех остальных, получается по два убийства в неделю. Хотя освещать эти убийства вполне законно, такое освещение может быть обманчивым, если оно не сопровождается уточнениями, растёт ли количество этих убийств или падает, больше ли убивают полицейских, чем обычных людей или меньше. И всё равно это освещение будет казаться пугающим, даже если явно посчитать отношения.

Однако анализ Хомского привёл бы к вопросу, является ли «война с копами» действительно уникально плохим примером журналистского злоупотребления, или же это обычное дело, уникальное только тем, что оно было подсвечено вместо того, чтобы позволить ему остаться незамеченным.

Давайте для последовательности продолжим тему полиции. Я уже приводил довольно похожие аргументы рассматривая заявления о расово-обусловленной полицейской стрельбе (см. часть D тут), но давайте не будем лезть в эту конкретную кроличью нору и обсудим более широкую и тревожную тему. Мы все слышали рассказы об ужасной полицейской жестокости. Предположим, что мы слышали ровно X таких историй. Учитывая, что в США около 100 тысяч полицейских, согласуется ли X с выводом о том, что эта проблема ужасная и систематическая, или что она относительно ограниченная?

Это не так просто. Быстрая оценка Ферми: если я могу вспомнить около одной ужасной истории полицейской жестокости в неделю, и предположить, что есть пятьдесят не освещённых на каждую освещённую, то за год получается…

Но погодите – что если я солгал, и на самом деле в США 500 тысяч полицейских? Внезапно уровень полицейской жестокости стал в пять раз меньше, чем секунду назад. Если вы раньше верили, что полицейских 100 тысяч и что уровень полицейской жестокости позорно высок, но что уменьшение его в пять раз было бы победой – что ж, теперь вы можете считать, что победили.

Что если я вам скажу, что число 500 тысяч тоже ложь, и на самом деле копов куда больше? Вы хоть немного представляете, сколько их вообще? Не следует ли вам сначала узнать уровень полицейской жестокости хотя бы с точностью до порядка, а уж потом решать, не слишком ли он высок? Что если я скажу вам, что реальное число – миллион копов? Пять миллионов? Десять? Это в сто раз больше, чем изначальная оценка в 100 тысяч. Не должна ли информация о том, что уровень полицейской жестокости составляет всего 1% от изначальной оценки (или, в другом направлении, 10000%) как-то изменить ваше мнение?

(Нет, я не скажу вам, сколько их на самом деле. Ищите информацию сами.)

И я замечаю то же самое в отношении очень многих тем. СМИ постоянно скармливают нам истории о том, как нёрды-технари так или иначе являются сексистами. Но мы можем подозревать, что они хотят продвинуть этот тезис независимо от того, правдив ли он. Сколько у нас нёрдов-технарей? Миллион? Десять миллионов? Сколько жутких историй о домогательствах в Кремниевой Долине вы слышали? Знаем ли мы, выше это или ниже базового уровня для похожих отраслей? Растёт этот уровень или падает? Как бы он выглядел, если бы у нас был доступ к данным в пересчёте на количество людей?

Сейчас вы наверняка уже понимаете, что было не так в начале текста. Но на всякий случай скажу прямым текстом: кардиологи — замечательные люди, и, насколько мне известно, они не менее этичны, чем представители любой другой профессии. Я выбрал их случайно – ну, не совсем случайно, один на днях на меня накричал, потому что, очевидно, звонить кардиологу поздно ночью только потому, что у твоего пациента серьёзная срочная проблема с сердцем, это какое-то невероятное медицинское faux pas. Вряд ли кто-то когда-либо заявлял, что есть какая-то общая проблема с кардиологами, и насколько мне известно, для этого нет никаких свидетельств.

Если вы прочитали часть I этого эссе и покивали, думая «Вау, кардиологи стрёмные, должна быть какая-то системная проблема в кардиологии как профессии, надо что-то с этим делать», сочтите это свидетельством того, что кто-то достаточно мотивированный – особенно журналист! – может заставить вас испытать те же чувства по отношению к совершенно любой группе.